- 1
Кризис в Вильнюсе
С 1988-1989 годов в прибалтийских странах стали стремительно разворачиваться движения за независимость от СССР. В условиях гласности все громче начинали звучать призывы провозгласить эти республики независимыми государствами. Появились крупные общественные организации – «народные фронты». Как и в других частях Союза, основным поводом для создания подобных объединений стало стремление поддержать Перестройку. Но в странах Прибалтики «народные фронты» также довольно быстро перешли к призывам восстановить независимость от СССР.
В Литве ключевое общественное объединение получило название «Саюдис» (Sajudis – т.е. «Союз»; первоначальное название организации – Lietuvos Persitvarkymo Sąjūdis, т.е. «Литовское движение за перестройку»). Степень поддержки этого движения в перестроечной Литве была очень высока. Достаточно сказать, что на выборах депутатов СССР весной 1989 года 36 из 42 «литовских» мандатов досталось именно представителям «Саюдис». На заседаниях Съезда народных депутатов СССР представители «Саюдис» активно поднимали вопрос о независимости Литвы.
Параллельно в самих прибалтийских республиках de facto начался «парад суверенитетов». Верховный Совет Литовской ССР провозгласил суверенитет еще в мае 1989, а в ночь на 11 марта 1990 года при активном участии одного из учредителей «Саюдиса» Витаутаса Ландсбергиса был провозглашен уже выход из состава СССР. Заявлено о прекращении действии на территории Литвы советской Конституции и возвращении к литовской Конституции 1938 года.
В отношениях Литвы и Союзного центра разразился масштабный кризис, вылившийся в длительное противостояние. Уже в апреле 1990 года началась фактическая энергетическая блокада Литвы Москвой. С обеих сторон зазвучали обвиняющие друг друга декларации. Но в фазу настоящего силового противостояния конфликт все же не перешел.
Ситуация изменилась только в начале 1991 года. 7 января правительство премьер-министра Литвы Казимиры Прунскене приняло решение о повышении цен (фактически – «либерализации»). Ситуация внутри страны обострилась – прокоммунистическая организация «Единство» начала акции протеста. Витаутас Ландсбергис призвал сторонников независимости выйти на защиту Парламента и других важных объектов. 11 января один из лидеров Коммунистической партии Литвы Юозас Ермалавичюс объявил о создании Комитета национального спасения, который провозглашался единственным легитимным органом власти в Литве. Разместился Комитет на заводе радиоизмерительных приборов.
В ночь с 12 на 13 января две колонны военной техники направились в центр Вильнюса. Одна часть военных двинулась в сторону телецентра, другая – в направлении Парламента. Несмотря на защищавших телецентр демонстрантов, он был взят под контроль войсками. Погибло четырнадцать человек, в том числе один боец со стороны группы «Альфа». Множество было ранено. Как часто бывает в подобных случаях, о точных обстоятельствах смерти этих людей до сих пор идут споры. Штурм Парламента так и не начался.
Действия Союзного центра в Вильнюсе были осуждены представителями нескольких иностранных государств, более того – ряд парламентов союзных республик также осудил их. При этом вскоре Михаил Горбачев заявил, что приказа о применении силы в Вильнюсе не отдавал и не был об этом извещен.
Анатолий Черняев
Анатолий Сергеевич Черняев, которому принадлежит записка, являлся частью либерального крыла окружения Горбачева. На момент написания записки он был помощником президента СССР по международным делам. При этом по возрасту он был старше Горбачева, прошел войну, после нее окончил исторический факультет, был заведующим кафедрой в МГУ, затем сделал довольно успешную карьеру в Международном отделе компартии. С началом Перестройки, в 1986 году Анатолий Черняев был введен в состав ЦК КПСС.
Записка
Михаил Сергеевич!
Поскольку перелом наконец действительно наступил и поскольку трудно было даже предположить, что он станет таким печальным и постыдным, никто не имеет права отмалчиваться.
С некоторых пор мы, помощники, заметили, что Вы в нас не нуждаетесь. Мы ничего не знаем ни о Ваших намерениях, ни о Ваших планах, ни о предполагаемых действиях или кандидатурах… Наше мнение Вас явно не интересует. Но это не значит, что у нас нет своего мнения обо всем этом.
Я, который искренне и верно отдал Вашему делу все, что мог, считаю своим долгом сказать Вам следующее.
Ваша речь в Верховном Совете - это знамение конца. Это совсем не то, что ждали мир и страна. Это - не выступление великого государственного деятеля в момент, когда под вопрос поставлено все его дело. Сумбурная, косноязычная, с какими-то странными впечатлениями от встречи с Прунскене[1], с «фабулой» событий, о которых весь мир знает в десять раз больше. Было полное ощущение, что Вы просто не в курсе дела или выкручиваетесь, не желая сказать, чего Вы действительно хотите добиться.
В этой речи не было главного - политики. А политика, как Вы сами нас учили, - это всегда выбор. На этот раз выбор таков: либо Вы говорите прямо, что не потерпите отпадения ни пяди Советского Союза и употребите все средства, включая танки, чтобы этого не допустить. Либо Вы признаете, что произошло трагическое, не контролируемое из центра событие, что Вы осуждаете тех, кто применил силу и погубил людей, и привлекаете их к ответственности.
В первом случае это означало бы, что Вы хороните все то, что было Вами сказано и сделано на протяжении пяти лет. Признаете, что и сами Вы, и страна оказались не готовы к революционному повороту на цивилизованный путь и что придется вести дела и обращаться с народом по-прежнему.
Во втором случае дело еще можно было бы поправить во имя продолжения перестроечного курса. Хотя что-то необратимое уже произошло. Никакие прокуроры и следователи, к каким бы выводам они не пришли на месте, не изменят той оценки событий, которую дала международная общественность и все политические эшелоны западного мира. Не повлияют они и на наше общественное мнение, которое Вы явно недооцениваете или просто дезинформированы о его действительном содержании.
Вы, видно, не знаете отношения к Вам в народе - на улицах, в магазинах, в троллейбусах, на митингах, в коридорах и курилках. Вас заваливают телеграммами (хотя Вам по опыту прежних лет хорошо известно, как это делается) от тысяч людей. Но мнения других десятков тысяч и миллионов Вы просто «знать не хотите» - они не вписываются в Ваши намерения. Знаете ли Вы, что почти круглосуточно передают сейчас «Эхо Москвы» и даже «Маяк»? Там ведь расхожий уже термин: «Горбачев и его клика». И это на весь мир. Вчерашняя передача Ленинградского телевидения повергла всех в ужас: гробы, трупы, рыдающие женщины, танки, вращающие башнями, девочка, вытаскивающая из-под гусениц зонтик, и т.п. Это что, на политику не должно влиять? Для политики важны лишь телеграммы, лично для Вас подобранные?
Разрушается главное, что было достигнуто в ходе политики нового мышления, - доверие. Вам уже теперь не поверят - как бы Вы отныне не поступали. Торжествуют те, кто предупреждал: все это новое мышление - лишь личина, которая в подходящий момент (или когда туго придется) будет сброшена. Представляю себе сейчас настроение Буша, Бейкера, десятков других, которые искренне доверяли Вам. Вы дали Ельцину и Ко еще один, может быть, окончательный шанс обыграть Вас. Ведь то, что он заключил соглашение с прибалтийцами и обратился в ООН, создал «совет четырех» с Украиной, Белоруссией и Казахстаном, где «нет места Центру», означает, что новое государственное образование, как бы потом ни назывался Советский Союз, понесут они в мировое сообщество - в обход Вас, вопреки Вам и против Вас. Вы начали процесс возвращения страны в цивилизацию, но он уперся в Вашу же установку о «едином и неделимом». Мне и другим Вашим товарищам Вы не раз говорили, что русские никому не простят «развала империи». А вот Ельцин от имени России это нахально делает. И мало кто из русских против этого протестует. Даже «полозковники»[2] в его собственном парламенте не осмеливаются сколько-нибудь эффективно протестовать.
В результате Вы обрекли себя на политику, цели которой можно достигнуть только силой. И тем самым вошли в противоречие с провозглашенной Вами самим философией. Вы ведь не раз публично заявляли, что до тех пор, пока Вы на своем посту, Вы не допустите вооруженного насилия над людьми.
Пусть Вы «не знали», не разрешали стрелять и давить танками в ту ночь в Вильнюсе. Но то, что произошло, - результат Вашей политики, Вашего нежелания отпустить Литву подобру-поздорову. В Москве и в других городах, как объявлено вчера по радио, по призыву Совмина РСФСР в среду будет «предупредительная политическая забастовка». В воскресенье - массовая манифестация во главе с Ельциным, которая завершится на Старой площади. Лозунг: «Горбачева и его команду - в отставку». Вы знаете резолюции Президиума Верховного Совета Украины, Моссовета и Ленсовета и прочее и прочее.
Но что-то не слышно демонстраций в поддержку действий, осуществленных в Литве. Политику там и раньше было трудно оправдывать, а теперь - после 13 трупов и сотен искалеченных - вообще немыслимо, если есть совесть. Единственное обоснование, которое формально звучит для кого-то, впрочем очень немногих, - это что Ландсбергис и Ко[3] нарушают Конституцию СССР. Но ведь кому, как не вам, знать, что законность бывает «всяка». И если ее требуется насаждать танками и БТР, то… это мы уже проходили.
Это - не законность правового государства, которая, согласно Вашим же утверждениям, может быть результатом лишь демократического процесса. Полтора года назад в Крыму, когда Прибалты выстроили тысячекилометровую живую цепь со свечами, я, если помните, сказал Вам: остановить их уход из СССР можно только танками[4]. Вы от меня отмахнулись. Теперь мы это и наблюдаем.
Спрашивается, для чего и для кого это нужно? Перестройка ведь - для человека! И если 150 тысяч или сколько их там из трех с лишним миллионов населения Литвы хотят оставаться в Советском Союзе, то это не значит, что ради них во главе со Шведом и Бурокявичусом[5] можно так обращаться с представителями другой части республики. Оправдания, которые вчера попытались представить Пуго и Язов[6], прозвучали жалко и позорно.
Они дискредитируют Вас, представляют Центр в нелепом виде. Впрочем, Вы повторили их «логику». А она - как на деревенской улице: меня, мол побили (когда депутация Комитета спасения явилась в Верховный Совет Литвы ), я позову большого брата, и он вам покажет! В государстве, которое заявило, что хочет быть и становиться правовым, невозможно заменять политические и юридические оценки рассказом, как общественная организация, возмущенная радиопередачами, позвала на помощь войска и они вместе пошли на штурм телебашни. Это все равно, что какая-то группа в Москве, которой не понравится «Взгляд» или «120 минут»[7], попросила бы знакомого командира полка или дивизии выделить батальончик, чтобы осадить Останкинскую башню 8 и выгнать оттуда весь персонал. А если бы милиционер у входа стал стрелять, то тогда пошли бы в ход танки.
Вот ведь, по существу, чего стоят объяснения, которые услышал наш парламент и весь мир. Словом, ради сохранения Литвы в СССР Вы собственными руками губите дело, которое, как правильно Вы многократно утверждали, призвано было изменить мир.
У меня такое впечатление, что Вы не читаете даже шифровок из-за границы, которые ломятся от протестов, возмущения, гнева, разочарования и угроз разорвать все намеченные связи с нами - со стороны правительств, партий, общественности. Картина (в том числе и у оград наших посольств) - какую мы уже вроде бы и позабыли со времен Сахарова в Горьком.
На этом фоне утверждение членов кабинета в Верховном Совете выглядит какой-то странной фантасмагорией: назначается правительство для непонятно какого государства. О Союзном договоре в Вашем варианте можно теперь позабыть[8]. Я достаточно хорошо Вас знаю, Михаил Сергеевич, чтобы предвидеть, как Вы отреагируете на эту записку: мол, вот и еще один «отвалил», не выдержал. Пусть так. Но заподозрить меня в каких-то амбициях на 70 году жизни, в тщеславных, честолюбивых соображениях Вам будет очень трудно. Вы ведь меня тоже немножко узнали, хотя и не очень-то интересовались мной. Я под себя не греб и ничего лично для себя не искал.
Смысл этого моего послания состоит вот в чем: я верой и правдой служил «тому» Горбачеву - великому новатору и автору перестройки. А сейчас я его не узнаю и не понимаю. Я тяжело пережил Прагу[9]. Осуждал в душе, среди своих друзей и перед дочерью - тогда еще школьницей, сказал ей: «Запомни: великая страна покрыла себя позором, и не будет нам прощенья». Я не скрывал в кругу сотрудников Международного отдела ЦК своего крайнего возмущения вторжением в Афганистан. Хотя моральную ответственность за политику, которая к тем же интервенциям, я нес лишь в той мере, в какой можно ее возложить на, в общем-то, рядового аппаратчика. Но к политике последних пяти лет я имел прямое отношение. Это была политика, которая исключала повторение чего-либо подобного 1968 и 1979 годам[10]. Оказывается, нет. И иметь прикосновение к политике, которая несет в себе возможность измены самой своей сути, я не могу.
Михаил Сергеевич! С тех пор как я оказался «при Вас», мне никогда не приходило в голову, что мне опять, как при Брежневе и Черненко, придется испытать мучительный стыд за политику советского руководства. Увы! Это произошло…
С уважением А.Черняев.
Дневник Черняева
Сам Анатолий Черняев примечателен еще и тем, что вел в это время довольно подробный дневник. Впоследствии он был опубликован. Как и в любом дневнике, информация в нем вовсе не «объективная» и даже не отражавшая всего, о чем думал его автор. Но зато она не придумана «задним числом», а отражает то, что Черняев хотел сказать о себе и происходящем вокруг именно в то время, накануне создания записки. Этот дневник опубликован и довольно активно используется исследователями политической жизни эпохи (например, дневник многократно цитируется в книге Олега Мороза «Ельцин против Горбачева, Горбачев против Ельцина»).
Ниже – фрагмент записи Черняева от 15 января 1991 года – в тот день, когда он подготовил записку Горбачеву (цит. по: http://nsarchive.gwu.edu/rus/text_files/Chernyaev/1991.pdf):
Не думал я, что так бесславно будет заканчиваться так вдохновляюще начатое Горбачевым. Утомляют растерянность и, увы, беспорядочность в занятиях, какая-то «спонтанность» в делах, а главное – склонность верить «своим» и в конечном счете именно у них искать поддержку (у КПСС!).
Все это привело к «спонтанным» действиям десантников и танков в Прибалтике и кончилось кровью. Говорят, в Вильнюсе 180 раненых и 14 убитых за одну ночь!
Радио гудит от оскорблений и обвинений Горбачева. Уже российские депутаты публично произносят: «Горбачев и его клика», «Горбачев – величайший лжец нашего времени», «Он обманул всех и Ельцина в первую очередь», «Режим пакостный», «Его режиму служить не буду». […]
Радио продолжает вопить. Я фиксирую, что успеваю: «Горбачев подбирается к российскому парламенту». «Вильнюс – это дело рук марионеточного комитета спасения Литвы, который прикрывает Горбачев». […]
«21 русский солдат перешел на сторону Верховного Совета Литвы и вступил в охрану парламентского здания». «Солдат в люке танка со слезами на глазах». Комментируют: но есть солдаты, которые, не моргнув глазом, могут убить 100 и 200 человек в одну минуту. Сообщается, что 6 человек из 14 убитых в Вильнюсе не опознаны, потому что изуродованы их лица.
«Кровавые победы Советской Армии над собственным народом», «Черные полковники правят бал», «Людей убивают за то, что они хотят быть свободными». Звонки на радио, которые тут же даются в эфир: «Мне стыдно, что я русская», «Горбачев хуже, чем Гитлер», «То, что в Литве - это сигнал всем республикам», «Республиканские парламенты должны сказать свое слово». […]
Юрий Афанасьев, Старовойтова, Черниченко, Станкевич возглавляют митинг на Красной площади. Потом прошли во главе манифестации по улицам, подняв свои депутатские удостоверения. Толпа скандирует; «Свободу Литве!», «Позор палачам!». […]
Литовское дело окончательно загубило репутацию Горбачева, возможно и пост. Да... это так, хотя он и презирает «паникеров». По радио идут стихи Пушкина, Лермонтова, Маяковского, которые напоминают о зверствах властей по отношению к своему народу, об ответственности царей.
Что дальше?
Разумеется, записка в таком тоне должна была бы означать разрыв и уход из президентского аппарата. И, кажется, Черняев уже решился пойти на разрыв с Горбачевых из-за его реакции на события в Вильнюсе. Но в последний момент все же решил повременить.
Сначала его референт, Тамара Алексеевна Александрова, отказывалась фиксировать текст заявления. Потом, уже напечатав, она спрятала его в свой сейф. Как указал в дневнике Черняев: «Говорит мне: "Вы наносите ему удар и с этой стороны. А он к вам так относится!"... У женщин своя хитрость. Может, она меня, а не его жалеет?».
Затем появился Карен Брутенц – первый заместитель заведующего Международным отделом ЦК КПСС и опытный аппаратчик (в аппарате ЦК с 1961 года). Он посоветовал «не торопиться». И в итоге Черняев следует этому совету, записав у себя в дневнике: «Главный поступок может многое искупить, но вряд ли что исправит. Ведь жест – это поступок. Шеварднадзе своим поступком никак не повлиял на Горбачева[11]. Наоборот, чихать он хотел на такие жесты. Но как только соприкоснешься с новой информацией о событиях, так душа сжимается. Вот: раздавило девушку танком, в упор из танка по старику и т.п.».
Как бы ни оценивать то, что Черняев решил положить свое заявление «под сукно», кажется важным другое. Кризис отношения с Прибалтийскими республиками и трагические события в Вильнюсе как его кульминация вскрывали не только кризис советского федерализма, но и раскол в самых верхах советской элиты. Михаил Горбачев так и не обозначил последовательно свою позицию, и его авторитет стремительно падал даже в ближайшем его окружении.
Что касается Анатолия Черняева, он в итоге так и не был уволен с поста помощника Горбачева и проработал вплоть до декабря 1991 года. Тогда уже сама должность президента СССР и его аппарат перестали существовать. В 1992 году Черняев стал сотрудником только что созданного Горбачев-фонда. Туда же попала и его записка. Читал ли ее когда-нибудь Михаил Горбачев или нет, по большому счету, не так важно. Но «обзор» этой записки через собрание Горбачев-фонда попал и в электронный архив Егора Гайдара.
[1] Казимира Прунскене – премьер-министр Литвы с 17 марта 1990 по 10 января 1991 года.
[2] Иван Кузьмич Полозков – член ЦК КПСС, представитель консервативного крыла коммунистической партии, критик Перестройки.
[3] Витаутас Ландсбергис – литовский политик, один из лидеров «Саюдиса», сторонник независимости Литвы.
[4] Речь идет об акции, прошедшей в Прибалтийских странах 23 августа 1989 года. Тогда громадная людская цепь протянулась от Таллина до Риги и дальше до Вильнюса. Участники стояли, взявшись за руки. В акции приняло участие около 2 миллионов человек. Приурочена она была к 50 годовщине подписания секретного протокола к пакту Молотов-Риббентроп.
[5] Лидеры Коммунистической партии Литвы, члены «Комитета национального спасения Литвы».
[6] Министр внутренних дел и министра обороны СССР соответственно. Сторонники консервативной линии и противники Перестройки. В дальнейшем во время августовского путча 1991 года оба – члены ГКЧП.
[7] Чрезвычайно популярные в этот период программы – символы Перестройки. Любопытно отметить, что в момент создания записки выпуск программы «Взгляд» был уже приостановлен по решению председателя Гостелерадио СССР (позднее выход возобновился).
[8] Горбачев в этот период уже активно ведет переговоры и готовится к заключению нового Союзного договора между республиками членами СССР.
[9] Имеются в виду события «Пражской весны» 1968 года, когда реформы, начавшиеся в социалистической Чехословакии, были прерваны после введения в страну войск СССР и стран Организации Варшавского договора (за исключением Румынии).
[10] Т.е. силовое вмешательство в дела соседней страны: как во время «Пражской весны» 1968 года или во время введения «ограниченного контингента войск» в Афганистан в 1979-м.
[11] Т.е. отставкой Эдуарда Шеварнадзе с поста министра иностранных дел СССР.